Всем латвийцам памятны события 2002–2004 года, когда Латвию охватила школьная революция, целью которой была отмена пресловутой "реформы-2004". Она предполагала перевод всех образовательных программ русских школ на латышский язык обучения.
Координацию общественных протестов взяло на себя движение Штаб защиты русских школ (ШЗРШ). Политическую организацию сопротивления реформе взяло на себя объединение ЗаПЧЕЛ (впоследствии партия Русский союз Латвии).
Протесты привели к тому, что официальная формулировка была отредактирована, а закон смягчен до пропорции "60 на 40". Это было воспринято некоторой частью протестного сообщества как шаткий компромисс. Но далеко не всеми.
Первый штаб
Массовые манифестации, собиравшие по десять – двадцать тысяч человек в 2003–2004 году, носили регулярный характер. Только 9 мая 2004 года возле Памятника Освободителям Риги и Латвии в Задвинье прошло многотысячное собрание, на котором были прямо выдвинуты требования остановить реформу и сохранить школьное образование на русском языке.
Успешность акций ШЗРШ по всей Латвии была достигнута благодаря ежедневной скрупулезной работе активистов родительского сообщества, групп старшеклассников и энергичных общественников.
По спальным районам, школам, магазинам, частным предприятиям ходили группы агитаторов, призывавших людей присоединяться к акциям в защиту русского образования.
Однако учителей, примкнувших к протестным действиям, к сожалению, можно было посчитать на условных пальцах двух рук.
Перевод русских школ на латышский идет широкими шагами >>>
Вскоре власти вынуждены были пойти на уступки, поскольку им очень не хотелось портить репутацию Латвии в преддверии ее вступления в ЕС.
На кону стояла судьба внешнеполитического вектора. В те годы самой одиозной фигурой был министр образования и науки Карлис Шадурскис, который олицетворял самые отвратительные черты латышского национализма. Именно он стал воплощением всемирного зла и стяжал прозвище Черный Карлис благодаря выдающемуся клипу по мотивам легендарной песни группы Pink Floyd "Another Brick In The Wall".
Авторами клипа стали Виктор Горобец, Геннадий Котов, Юрий Петропавловский, Владислав Рафальский.
В августе 2004 года состоялась даже голодовка, в которой приняли участие видные рижские активисты.
Отчасти под давлением протестов правительство Эйнара Репше, в котором служил Шадурскис, ушло в отставку. Следом пришел "зеленый и крестьянин" Индулис Эмсис, которому достались в наследство протесты и демонстрации энергичных штабистов.
Парадоксальным образом в тайную борьбу со ШЗРШ вступили и недавние коллеги по объединению ЗаПЧЕЛ, которые, дабы сорвать протестные акции и отвлечь внимание молодежи на "развлекуху", организовали 1 сентября 2004 года (в день начала школьной забастовки) концерт группы "Мумий Тролль".
Группа честно отыграла и отпела, получив свой гонорар, тем самым сыграв на руку национал-раликальной политической элите Латвии, которой срочно нужно было, чтобы ШЗРШ, как говорят шахматисты, потерял в темпе и качестве. Увы, тот концерт оказался роковым для истории общественных протестов.
Впрочем, каждое следующее правительство опасалось грубо вмешиваться во внутришкольные дела русского населения.
В сознании латышских политиков свежи были воспоминания о многотысячных шествиях через Старый город, кадры которых распространялись по российским и европейским СМИ. Это портило образ Латвии как состоявшегося демократического государства.
Худой мир вместо "хорошей войны"
В течение следующего десятилетия преподавание во многих школах национальных меньшинств Латвии велось преимущественно на русском языке. И это был выигрыш времени. Работа ШЗРШ принесла русским жителям Латвии как минимум десять лет полноценного образования на родном языке.
Ведь ни для кого не секрет, что русские педагоги при ведении уроков в большинстве русских школ Риги и Латгалии использовали русский язык. И им практически никто не мешал это делать. Чиновники из Минобраза не имели физической возможности выполнять роль вездесущих гестаповцев и подслушивать, на каком языке конкретный учитель ведет урок.
Однако языковой вопрос не давал националам покоя. Постепенно учащались набеги на русские школы со стороны инспекторов Центра госязыка, промышлявшие наложением штрафов на педагогов, недостаточно владеющих латышским языком. Такие набеги, часто проводимые в результате доноса "доброжелателей", по сей день остаются одним из главных способов психоэмоционального давления на учителей русских школ.
Но в целом власти Латвии после 2004 года взяли на вооружение стратегию невмешательства. Причиной вежливого нейтралитета латвийского истеблишмента было и нежелание разрывать экономические отношения с Россией.
Кабинет министров Айгара Калвитиса, например, был кровно заинтересован в российском транзите и выгодных поставках энергоносителей. Поэтому его министры образования старались не муссировать языковой вопрос.
Так же осторожно вели себя и правительство Ивара Годманиса, и правительство Валдиса Домбровскиса. Единственная сила, которая время от времени педалировала школьную тему, – "Национальное объединение", набиравшее себе политические очки путем манифестации обещаний вернуться к недоделанной "реформе русских школ" и навсегда закрыть этот вопрос.
И грянул гром
Первый громовой раскат грянул осенью 2012 года, когда "Нацобъединение", якобы в отместку за организацию референдума о признании русского языка вторым государственным в Латвии, инициировало сбор подписей за перевод всех школ на латышский язык обучения.
Однако я (автор Александр Филей – прим. Baltnews) отлично помню, как даже умеренные латыши воспринимали такую радикальную идею без особого энтузиазма. Сбор подписей шел ни шатко ни валко. Кто-то из латышских публицистов даже призывал лишний раз не дразнить "русского медведя", ибо события Школьной революции хорошо отпечатались в памяти.
Но "националы", не сумев собрать нужно количество подписей на одном из первых этапов, не отчаивались. И следующий пробный камень был брошен зимой 2014 года, когда кабмин под руководством Лаймдоты Страуюмы подготовил новый законопроект о латышизации русских школ.
Тогда в феврале-марте состоялись новые протестные акции, и на сей раз олицетворением одиозной русофобии стала глава МОН Ина Друвиете, видный потомственный лингвист. Тогда точечные протестные акции продолжались весь год, и в итоге закон был элегантно отправлен на доработку. И к нему вернулись уже в 2018 году, во времена второго "воцарения" Черного Карлиса.
Координаторы ликвидации русской образовательной традиции все неплохо рассчитали. Русская общественность, приученная социал-демократами – "согласистами" – к конформизму, должна была безропотно проглотить ужесточение языковой пропорции.
Однако активисты прежнего ШЗРШ и новые энтузиасты снова организовали акции протеста, проходившие спокойно и интеллигентно. Никто не громил машины, не бил витрины и не набрасывался на полицейских, как это принято в Западной Европе.
Основное требование ненасильственных протестов – сохранение русского образования. Министерство взяло на вооружение тактику игнорирования протестантов. И решило проталкивать вариант тихого реформирования образования невзирая на протестную напряженность.
Переформатирование реформы
Сегодня образ "реформы" фактически оказался растянутым и размытым. Каждый год в систему образования внедряются новые изменения. Это напоминает подачу лекарственного препарата не в виде однократного укола за пару секунд, а в виде капельницы, когда процесс растягивается на несколько часов. И это оказало губительное воздействие на диалектику протестов.
Так, большая часть родителей не отслеживает изменения в образовательных стандартах и зачастую с большим удивлением узнают, что, например, с 2020 учебного года число уроков русского языка и литературы в основной и старшей школе резко сократилось – в 6–9 классах с прежних пяти до трех, а в 11 классе – до двух.
Также родительское сообщество поставлено перед фактом, что в начальной школе их дети, в том числе первоклассники-семилетки, с 1 сентября 2021 года изучают пятьдесят процентов предметов на госязыке.
В семь лет половину предметов на фактически незнакомом, чужом языке – тяжелейшее испытание для детской психики. Не нужно быть экспертом в области образования, чтобы понимать – дети недополучат знаний, а у некоторых неизбежно сформируется отрицательное отношение к учебному процессу.
Покушение на начальную школу – это иезуитский маневр, призванный окончательно деморализовать и маргинализировать русское население. Ведь в начальной школе закладывается интеллектуальные и мировоззренческие основы личности.
И если раньше, в годы активности ШЗРШ, планы по латышизации русской начальной школы спровоцировали бы массовую манифестацию и свержение правительства, то сегодня родители и общественные активисты обезоружены "ползучей" стратегией реализации реформы и, конечно же, общей атмосферой, связанной с противоэпидемиологическими ограничениями.
На повестке дня – вакцинный кризис, а заботы о сохранении русского образования неизбежно отходят на второй план. Ответом на новые редакции образовательных стандартов становится тихий кухонный ропот и выпускание пара в соцсетях.
Но и не только. Все чаще русские родители, понимающие, что плетью обуха не перешибешь, интересуются возможностью поиска российских образовательных онлайн-платформ, на которых их дети могли бы получать полноценное образование на русском языке, а на выходе – официальный диплом.
Конечно, эта сфера пока недостаточно разработана. Есть некоторые юридические вопросы, которые необходимо решать. Для этого нужны специалисты и политическая воля со стороны России.
Со своей стороны скромно замечу, что тот российский политик, который предложил бы грамотно составленный алгоритм внедрения российских образовательных моделей для русских школьников Латвии в преддверии выборов 19 сентября, гарантированно получил бы электоральную поддержку местных граждан России.
Пока эта тема, к сожалению, пробуксовывает. Несмотря на инициативы некоторых активистов, например, общественника Сергея Муливанова, который написал открытое письмо российским госорганам с просьбой обеспечить образование на русском языке хотя бы для детей и внуков граждан России.
Старшая школа – только на латышском
И еще одна ложка дегтя. Так же тихо и незаметно для широкой общественности стал перевод всей старшей школы на латышский язык. С первого сентября этого года учителям школ национальных меньшинств предписывается вести на госязыке... 100% предметов.
В том числе и иностранные языки, например, английский, немецкий, испанский. А в основной школе содержание латышского языка составляет 80%.
А что касается внедрения принципа образования "компетенций", то это отдельная тема.
Формирование "образования навыков" вместо "образования знаний" – это тяжкое преступление против будущих поколений, последствия которого дают о себе знать в странах англосаксонского мира и Западной Европы, которые первыми поставили над своими детьми столь нечеловеческий эксперимент.
Конечно, в адрес всех этих "реформ" и "подреформ" звучит оправданная критика. Однако эта критика носит спорадический, неорганизованный характер. В республике наблюдается вакуум политической силы, которая могла бы аккумулировать протестный потенциал.
Борьба за родной язык. Европейский опыт
И если кому-то кажется, что протестами ничего не добиться, то это далеко не так. Примеров успешной борьбы за образовательно-языковые права в Европе много. Вспомним чрезвычайно любопытный опыт немецкой общины Южного Тироля, сопротивлявшейся планомерной итальянизации в первой половине прошлого века.
Тогда активисты немецких сообществ создали сеть "катакомбных школ" – тайных школ с домашним обучением, альтернативным итальянской системе образования. Была налажена система нелегальной доставки школьных учебных пособий на немецком языке через государственную границу. Так усилиями общественных активистов была спасена немецкоязычная учебная традиция.
Примечателен и опыт баскского и каталонского сопротивления в эпоху диктатора Франко, когда запрещалось даже произносить слово на баскском и каталонском под страхом точечных репрессий и тюремного заключения. Каталонцы, баски и другие нацменьшинства фашистской Испании сохраняли свои языки в рамках домашнего, семейного общения, обучая детей самостоятельно, несмотря на страх сурового наказания.
Тот период франкистского лингвоцида удалось благополучно пережить. После смены политической модели каталонский, баскский, галисийские языки являются в Испании самодостаточными, а их носители практически не подвергаются дискриминации по языковому признаку.
Можно обратить внимание на ситуацию у соседей. Есть успешный опыт самоорганизации польской общины Литвы, которая реагирует достаточно жестко на любые попытки официального Вильнюса покуситься на польский язык в школьном образовании.
При этом местное польское население находит поддержку у своей культурной метрополии, что, безусловно, остужает пыл литовского правительства. Каждый раз, когда литовские власти намекают на литуанизацию польской системы образования, официальная Варшава выражает резкое недовольство. И это помогает.
Приоритет учебы. Польша напомнила Литве об интересах нацменьшинств >>>
Приходится констатировать – в условиях массированного, хотя и "ползучего" наступления на русские школы Латвии вопрос будущего образования на русском языке в Латвии остается открытым. Пример Эстонии, отказавшейся от борьбы за эстонизацию русских школ, перед глазами.
Любой закон можно отыграть. Но для этого нужно, чтобы сработал как минимум один из следующих факторов: активизация протестности русского сообщества (как с поляками в Литве или немцами в Южном Тироле), прозрение правительства Латвии (по аналогии с правительством Эстонии), изменение международной конъюнктуры или вмешательство со стороны России в рамках защиты прав соотечественников.
Сработает ли? Посмотрим. Но надежда всегда остается.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен