Европейский газовый рынок пребывает в зоне турбулентности, цены стремительно растут. ЕС близок к тому, что называют энергетическим кризисом.
Цены фьючерсов на газ в Европе после открытия торгов почти не меняются по отношению к расчётной цене пятницы, которая составила 1123 доллара за тысячу кубометров, свидетельствуют данные торгов на ICE Futures.
Аналитики полагают, что такой рост связан с опасениями по поводу возможного дефицита из-за низких запасов в европейских газохранилищах. Кроме того, сказывается повышенный спрос в связи с погодой и с тем, что экономика восстанавливается после локдаунов из-за COVID-19.
Экономист: у Латвии есть шанс укрепиться на рынке Евросоюза >>>
Ситуацию усугубляет конкуренция за сжиженный природный газ с Азией и ограниченные поставки крупнейшего европейского поставщика – "Газпрома".
Казалось бы, способствовать решению проблемы мог бы запуск газопровода "Северный поток–2", но пока он проходит сертификацию в Германии, на это может уйти три-четыре месяца. Кроме того, на него пытаются распространить нормы Третьего энергопакета ЕС, требуя, чтобы оператором "Северного потока–2" стала независимая от "Газпрома" компания, а 50% мощностей трубы выделялось под резервирование другими фирмами.
Международное энергетическое агентство (МЭА) также призвало Россию поставлять больше газа в Европу. При этом МЭА признает, что Россия полностью выполняет свои контрактные обязательства. Агентство также не призывает Германию сертифицировать быстрее "Северный поток–2".
Политолог Алексей Анпилогов в разговоре с Baltnews объяснил, почему цены на газ в Европе в ближайшие месяцы продолжат расти.
– Г-н Анпилогов, в 2020 году в связи с низким спросом цены на газ были крайне низкие, вплоть до 50 долларов. Почему дело дошло до таких противоестественных пиков?
– Я бы не сказал, что эти пики противоестественные, с таким же успехом таковыми можно было назвать цены прошлого года. Сейчас эти цены формируются биржей, рынком, то есть это цены фьючерсов. Конечно, рынок закладывает в это риски, ведь что такое фьючерс? Это обязательство о поставке газа.
То есть если сейчас, допустим, продается фьючерс на ноябрь, это означает, что покупатель и продавец договорились о поставке газа по этой цене.
Тут есть вариант либо поставить физически газ, либо отдать деньги. Кто-то, конечно, играет на повышение, кто-то на понижение. Если кто-то закроет фьючерс на газ по 1000 долларов, а это время он будет стоить дешевле, покупатель фактически заработает на этом фьючерсе, потому что он сможет купить этот газ дешевле.
– Значит, рост цен во многом – результат спекуляций на биржах?
– Сейчас мы видим, что ценовое ралли продолжается. Конечно, можно сказать, что рост цен носит спекулятивный характер, но спекуляции идут над реальным состоянием дел, то есть хранилища по-прежнему недостаточным образом наполняются.
Уже пришла холодная погода, в том числе в Европу, а хранилища заполнены лишь на 70%, хотя к сезону их стараются заполнить на 100%.
Это не означает, что в ноябре у потребителей в Европе закончится газ – это значит только, что у европейцев есть проблема с выходом из сезона. Может, в марте-апреле произойдет локальный дефицит газа.
Тут можно вспомнить слова Гюнтера Эттингера, он был еврокомиссаром по энергетике. В 2012 году, когда газ стоил по 400 долларов за 1000 кубометров (исходя из нефтяной привязки, он должен был стоить подешевле, чем на спотовом рынке), он сказал: зачем нужна нефтяная привязка газа, он должен стоить так, как решает рынок.
Мысль в том, что "Газпром" слишком дорого продает газ, опираясь на цену нефти, давайте, мол, пусть будет свободный рынок, и этот рынок будет решать. Вот рынок и решил, причем в большую сторону. Нужно сказать, что Евросоюз сам это начал и сам привел себя к такому положению.
"Газпром" перед началом этого похода в конкурентный рынок имел весомую долю контрактов с нефтяной привязкой – где-то 4/5, он очень мало продавал на свободном спотовом рынке. А сейчас, по последним данным, которые я смотрел, контрактов с нефтяной привязкой, где можно говорить о какой-то справедливой цене, всего 13%.
Там есть формула цены, в которой есть нефтяная или угольная привязка и по которой у нас газ покупает тот же самый Китай. А европейцы сами добровольно от этой формулы ушли.
– Сейчас "Газпром" обвиняют в том, что он якобы не обеспечивает поставки и таким образом манипулирует ценами. Есть ли основания так считать?
– Здесь есть очень тонкий момент, он состоит в том, что на газовом рынке сейчас – особенно на рынке сжиженного природного газа (СПГ) – никакие дополнительные поставки не гарантируются.
В свое время "Газпром" делал достаточно большие инвестиции в добычу газа и трубопроводный транспорт, и это позволяло ему при долгосрочном договоре обеспечивать избыток предложения газа. То есть по большинству контактов принцип "бери или плати" составлял всего лишь 70–80%.
Получается, что "Газпром" фактически создавал дополнительные мощности 20–30% на каждом контакте, которыми он подстраховал европейских игроков.
Как мы помним, от принципа "бери или плати" Европа уходила буквально через судебные разбирательства. Напомню, что эти три миллиарда долларов, которые были присуждены Украине, именно когда она прецедентно добилась, чтобы был отменен принцип "бери или плати".
Принцип "бери или плати" действует в обе стороны, и это значит, что компания-поставщик закладывает избыточные мощности. Европа сама отменила этот принцип, в том числе решениями Стокгольмского арбитража (по поставкам российского газа на Украину – прим. Baltnews).
После этого в очередь выстроились и поляки, и другие покупатели российского газа. Все сказали: мы не хотим принцип "бери или плати", мы не хотим ответственности – нам на спотовый рынок, пожалуйста.
Борис Марцинкевич о "золотом" газе в Прибалтике >>>
Сейчас у "Газпрома" есть объективный вопрос производства. На старых месторождениях добыча падает, на новых ее нужно вводить, а это новые инвестиции. За чьи деньги они должны делаться? За деньги "Газпрома". "Газпром", соответственно, четко увязывает, что есть контрактные поставки, мы их обеспечиваем. Все, что свыше этого, извините, не наша забота.
Кстати, таким же образом работают заводы СПГ. Ни один из заводов СПГ в мире сейчас не строится без того, чтобы он распродал весь свой газ. То есть никто не строит завод СПГ с емкостью в два раза больше в надежде на то, что кто-то у них завтра купит газ. Вы покупаете – мы строим завод, вы не покупаете – мы завод не строим.
Ну, и последнее, что нужно сказать: у Газпрома же есть сейчас обязательства перед Россией. У нас тоже сейчас будет зима, есть свои хранилища, и их надо заполнять.
Мы тоже не добываем газ зимой больше, мы добываем его круглый год, заполняем на зиму свои хранилища, потом их расходуем. Когда у нас минус сорок морозы бьют, недопустимо терять газоснабжение в условиях нашего климата. Это не просто у кого-то насморк из-за то, что нет отопления дома, люди замерзают.
"Фейки": посол РФ в ФРГ ответил на претензии к Москве из-за скачка цен на газ в Европе >>>
Поэтому "Газпром" сейчас обоснованно говорит: ребята, вы сами отказались от принципа резервных мощностей, от принципа "бери или плати", который для нас означает принцип "качай или умри".
Вы сами отказались от нефтяной привязки. Вот результаты ваших добровольных и осознанных вами действий, то есть целенаправленно давили на эту позицию – получите, распишитесь и заплатите.
– Европейские чиновники пытаются снизить зависимость от поставок российского газа за счет увеличения доли возобновляемых источников энергии. Каковы их шансы преуспеть в этом?
– Они уже десять лет пытаются снизить зависимость от России. Вся нынешняя возобновляемая генерация – это прерывистые источники энергии.
В первую очередь, это ветряки и солнечные батареи, потому что гидроэлектростанции там уже построили где только можно. У них есть такая неприятная особенность: они производят энергию – замечу, кстати, электрическую, а не тепловую, – только когда они могут. Не может солнечная батарея в 12 ночи производить электричество, точно так же ветряк не может работать в штиль.
Соответственно, эти источники энергии будут работать только в паре с какими-то источниками постоянного действия. Это могут быть атомные станции, угольные энергоблоки, газовые станции, они еще называются пикерами (пиковые электростанции – прим. Baltnews), потому что если атомные блоки выключать очень сложно, то газовые стартуют быстро и могут подхватывать падающую генерацию.
Либо им нужны очень серьезные аккумулирующие мощности. Вот мы производим электричество полдня на солнечных батареях, и еще полдня мы должны брать их с аккумуляторов, потому что пока солнце не выйдет, новой энергии не будет.
И поэтому, в случае аккумулятора, нужно двойное резервирование по мощности в очень дорогих аккумуляторах, это показал опыт Илона Маска в Австралии. Его мегабатарея (Tesla Powerpack – прим. Baltnews) подняла оптовые цены в два-три раза. То есть она как бы обеспечила поставки энергии, потому что деваться было некуда – солнечные батареи остались единственным выходом, – но это вызвало сразу просто безумный рост цен.
Когда ветряки и солнечные батареи работают – все классно. А когда, например, уже три недели малосолнечная безветренная погода, та же Великобритания, которая сделала ставку на ветряную энергию, сразу же сталкивается с тем, что у нее заканчиваются запасы газа, безумно растет его цена.
Соответственно, растет цена генерации на газовых пикерах. Соответственно, растет стоимость оптовой электроэнергии.
В Британии с этим просто ужас. Сейчас людям предлагают, если у вас в данный момент электроприборы не работают, выключить их из розетки, потому что трансформатор всегда потребляет небольшой ток.
Рачительные британцы уже посчитали, что на этом они теряют фунт стерлингов каждый месяц, и жителей просят теперь выключать приборы из розетки. Для нас это звучит чудовищно, а для них это очень серьезный удар по бюджету, потому что там безумная стоимость электроэнергии, и она будет еще выше к Рождеству, о чем сказал премьер Борис Джонсон.
– Как будет развиваться ситуация с ценами? Некоторые предсказывают цены на уровне 3500, вы допускаете такой сценарий?
– Объективно ситуация не в пользу удешевления газа. С моей точки зрения, цены еще поднимутся, потому что в той или иной степени этот фьючерс вырастет. Фактическая поставка может быть и не по 1000 долларов. За месяц-два рынок может уйти вниз, и кто-то заработает на этой поставке.
Понятно, что газ будет стоить дороже. Этот кризис с хранилищами не разрешится и к Новому году, и все трейдеры будут пребывать в напряжении вплоть до марта-апреля, когда проходят последние холода. Поэтому я думаю, что будет еще подниматься уже фактическая цена, а не фьючерсная, будет расти стоимость электроэнергии.
В первую очередь, конечно, будет расти на оптовом рынке. А дальше уже регуляторы будут стараться как-то "разруливать" ситуацию, кто-то будет банкротиться. В Великобритании пара энергетических компаний вылетели в трубу, теперь их абонентов срочно перекидывают на другие компании, потому что компания обанкротилась, но станции остались – кто-то их подхватит и будет, может быть, в убыток себе работать.
В целом энергосистема Европы заползает в системный длительный, я бы даже сказал, перманентный кризис, потому что установка на создание новых мощностей прерывистой генерации присутствует.
Газ по-прежнему будет с удовольствием выбирать Юго-Восточную Азию, там более высокие цены. По отношению к "Газпрому" пока политику не поменяли. Его, наоборот, сейчас в чем-то там обвиняют, хотя на него нужно молиться, чтобы он сейчас новые месторождения осваивал побыстрее и увеличивал предложение газа на европейском рынке.
– После этих банкротств британский министр энергетики заявил о поддержке "Северного потока–2". Энергокризис заставил британцев поменять свое мнение?
– Тут можно сказать только одно: "Попрыгунья Стрекоза лето красное пропела; оглянуться не успела, как зима катит в глаза".
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен